Это последняя фраза рассказа Роберта Шекли "Верный вопрос" [1]
- - -
...
- Частью какого целого является жизнь? - спросил
Лингман.
- Данный вопрос в настоящей форме не может разрешиться.
Спрашивающий все еще рассматривает "жизнь" субъективно, со
своей ограниченной точки зрения.
- Ответь же в собственных терминах, - сказал Морран.
- Я лишь отвечаю на вопросы, - грустно произнес Ответчик.
Наступило молчание.
- Расширяется ли Вселенная? - спросил Морран.
- Термин "расширение" неприложим к данной ситуации.
Спрашивающий оперирует ложной концепцией Вселенной.
- Ты можешь нам сказать хоть что-нибудь?
- Я могу ответить на любой правильно поставленный вопрос,
касающийся природы вещей.
Физик и биолог обменялись взглядами.
- Кажется, я понимаю, что он имеет в виду, - печально
проговорил Лингман. - Наши основные допущения неверны. Все
до единого.
- Невозможно! - возразил Морран. - Наука...
- Частные истины, - бесконечно усталым голосом заметил
Лингман. - По крайней мере, мы выяснили, что наши
заключения относительно наблюдаемых феноменов ложны.
- А закон простейшего предположения?
- Всего лишь теория.
- Но жизнь... безусловно, он может сказать, что такое
жизнь?
- Взгляни на это дело так, - задумчиво проговорил
Лингман. - Положим, ты спрашиваешь: "Почему я родился под
созвездием Скорпиона при проходе через Сатурн?" Я не сумею
ответить на твой вопрос в терминах зодиака, потому что
зодиак тут совершенно ни при чем.
- Ясно, - медленно выговорил Морран. - Он не в состоянии
ответить на наши вопросы, оперируя нашими понятиями и
предположениями.
- Думаю, именно так, Он связан корректно поставленными
вопросами, а вопросы эти требуют знаний, которыми мы не
располагаем.
- Значит, мы даже не можем задать верный вопрос? -
возмутился Морран. - Не верю. Хоть что-то мы должны знать.
- Он повернулся к Ответчику. - Что такое смерть?
- Я не могу определить антропоморфизм.
- Смерть - антропоморфизм! - воскликнул Морран, и
Лингман быстро обернулся. - Ну наконец-то мы сдвинулись с
места.
- Реален ли антропоморфизм?
- Антропоморфизм можно классифицировать экспериментально
как А - ложные истины или В - частные истины - в терминах
частной ситуации.
- Что здесь применимо?
- И то и другое.
Ничего более конкретного они не добились. Долгие часы
они мучили Ответчик, мучили себя, но правда ускользала все
дальше и дальше.
- Я скоро сойду с ума, - не выдержал Морран. - Перед
нами разгадки всей Вселенной, но они откроются лишь при
верном вопросе. А откуда нам взять эти верные вопросы?!
Лингман опустился на землю, привалился к каменной стене и
закрыл глаза.
- Дикари - вот мы кто, - продолжал Морран, нервно
расхаживая перед Ответчиком. - Представьте себе бушмена,
требующего у физика, чтобы тот объяснил, почему нельзя
пустить стрелу в Солнце. Ученый может объяснить это только
своими терминами. Как иначе?
- Ученый и пытаться не станет, - едва слышно проговорил
Лингман. - Он сразу поймет тщетность объяснения.
- Или вот как вы разъясните дикарю вращение Земли вокруг
собственной оси, не погрешив научной точностью?
Лингман молчал.
- А, ладно... Пойдемте, сэр?
Пальцы Лингмана были судорожно сжаты, щеки впали, глаза
остекленели.
- Сэр! Сэр! - затряс его Морран.
Ответчик знал, что ответа не будет.
Один на планете - не большой и не малой, а как раз
подходящего размера - ждал Ответчик. Он не может помочь
тем, кто приходит к нему, ибо даже Ответчик не всесилен.
Вселенная? Жизнь? Смерть? Багрянец? Восемнадцать?
Частные истины, полуистины, крохи великого вопроса.
И бормочет Ответчик вопросы сам себе, верные вопросы,
которые никто не может понять.
И как их понять?
Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать большую часть ответа.
- - -